Бывшие моих клиентов

Сегодня, сидя в поезде, я получила sms от своего клиента. Ничего не значащая sms-ка – пожелание счастливой дороги. Мне и приятно, и одновременно грустно. Приятно потому, что он помнит о моем отъезде. Грустно – потому, что я несколько раз просила этого не делать.

Но ничего не меняется, и когда я договариваюсь о следующей встрече, он непременно интересуется – куда я еду, когда вернусь. Он ни разу не параноик. Просто он так привык, потому что у него есть бывший. Бывший терапевт.

Терапевт, который неожиданно, не предупредив, мог уехать на месяц. Терапевт, который мог не открыть дверь, а потом перезвонить и сказать: «Подойди через минут 40-50, я еще не освободился». Терапевт, который мог вернуться из поездки и сообщить: «На этой неделе мы занимаемся 3 раза».

Поэтому, несмотря на обсуждение графика моей работы и четкие договоренности, этот взрослый – а внутри маленький, слабый, напуганный нестабильностью этого мира человек – каждый раз пишет мне в FB, VK или Viber, шлет sms. Потому что в добавок к его собственным травмам привязанности у него была ретравматизация. Ретравматизация бывшим терапевтом.

Иногда ко мне приходят «девственные» клиенты – те, у кого не было никакого терапевтического опыта, и, соответственно, прежних отношений со специалистом. И мы впервые проходим вместе этот нелегкий путь: знакомство, заключение контракта, обозначение границ, взлеты и падения на качелях переносов.

Но иногда у моего клиента кто-то был до меня. А иногда и не один. И тогда наши отношения «нагружены» еще и предыдущим опытом – опытом работы с прежним терапевтом. И клиент не всегда сразу говорит об этом – хотя я обязательно спрашиваю на первой встрече, обращался ли он за помощью к психологу, психотерапевту, наркологу, психиатру.

Спрашиваю, потому что важно понимать:

Был ли у клиента предыдущий опыт терапии?

Если был, то как клиент его оценивает?

Почему и чем завершились его отношения с терапевтом?

1. Тема непростая.

В этой теме у меня возникает сразу несколько реакций. Если он ушел от одного терапевта, то может уйти и от меня. С одной стороны, я всегда помню о том, что «Всем нашим встречам разлуки, увы, суждены…» Но с другой стороны, возникает некоторая фоновая тревога, потому что у клиента уже есть такой опыт, и уйти от меня он может по разным причинам:

• Потому что я совершила терапевтическую ошибку/ошибки, не понимала его, была недостаточно проницательной, эмпатичной и т.п.

• Потому что я ему не подхожу: «любовь или случается, или нет». Он хочет другого терапевта – старше, моложе, мужчину, кпт-шника...

• Потому что со мной он завершает отношения, имеющие, простите за тавтологию, отношение к бывшему терапевту. И тогда это – классика жанра «Наказание невиновных и награждение непричастных».

Раньше я просто помечала себе галочкой этот факт. Был терапевт – был до меня. Значение имеет только «здесь – и – сейчас». Но за годы работы я поняла, что это было бы слишком легко и просто.

Копаясь годами в отношениях с мамой, непозволительно игнорировать человека, который тоже копался в этом огороде – и иногда не вместе с клиентом, а вместо клиента, и не археологической кисточкой, а мощным экскаватором….

2. Поэтому особую важность теперь имеет следующий вопрос: как именно он ушел от «бывшего»?

С благодарностью или со злостью, обидой, презрением? Возможно, кто-то из них переехал, и терапия прервалась именно по этой причине. Возможно, терапевт заболел или оставил практику. Я никогда не узнаю точно, что именно там было. Я узнаю только версию моего клиента.

При этом я очень хорошо понимаю, что в контакте всегда участвуют как минимум двое и оба вкладываются в отношения. И я всегда имею дело с версией, подвергшейся искажениям, мифологизации, подчисткам. Но тем не менее некоторые факты – это просто факты, как бы я не хотела их проигнорировать. И понимание этих фактов сильно облегчает терапию.

Пример. Александр, 36 лет. Я знала только то, что «до меня» в течение трех лет он посещал женщину-психотерапевта. С первых сессий Александр регулярно подвергал меня допросам о моей личной жизни: что, с кем, почему.

Я каждый раз проясняла: что он сам думает обо мне, откуда этот вопрос, и поражалась, как с первой встречи может развиться такой мощный перенос. Я не интересовалась отношениями Александра и прежнего терапевта – вроде бы нет смысла. Но картинка складывалась по маленьким кусочкам.



Оказалось, что предыдущий терапевт была настолько включена в его жизнь, что решала, куда ему ехать отдыхать, с кем встречаться (и сама устраивала свидания для него), в каком районе покупать жилье. А через некоторое время я узнала, что у них все это время существовали сексуальные отношения.

Терапевт была намного старше Александра, и он воспринимал ее как незыблемый авторитет. Проблемы начались, когда она запретила Александру встречаться с нравящейся ему девушкой, безапелляционно отрезав: «Она тебе не подходит».

Мы вышли на тему отношений с бывшим терапевтом случайно – когда Александр спросил подрагивающим голосом, сплю ли я со своими клиентами-мужчинами. Исследование того, откуда у него взялась эта идея, позволило не только пролить свет на часть его тревоги, касающейся нашего сеттинга, но и проникнуть вглубь его защитных процессов.

Это был мой первый случай, где я на собственном опыте поняла, что существуют универсальные законы. Как в семейной терапии мы опираемся на понимание того, что человек не сможет создать здоровое партнерство, если он не отдифференцирован от родительской семьи и прежних отношений – например, с бывшими супругами или возлюбленными – так и в индивидуальной терапии сложно строить альянс, игнорируя прежний терапевтический опыт клиента.

3. Иногда я слушаю историю клиента с его бывшей/бывшим, и у меня возникает желание быть хорошим терапевтом – как будто автоматически я включаюсь в конкуренцию с предыдущим специалистом и хочу сделать для клиента то, чего не сделал тот, кто был до меня.

Конечно, через некоторое время я осознаю, что это совершенно автоматическая реакция, и мне неловко в этом признаваться, но она имеет место быть. Я начинаю сравнивать себя с тем, кого я не знаю. Я не имею понятия ни о стиле работы, ни о том, что происходило. Но, если не отслежу – имею все шансы включиться в «роковой треугольник» имени незабвенного Стивена Карпмана.

Я понимаю, что сходные чувства возникают, когда хочется стать «достаточно хорошим родителем» для клиента. С одной стороны, истории детства тех, кто обращается за помощью, переполнены болью, отвержением, пренебрежением, насилием, использованием, одиночеством и пустотой.

С другой стороны, став не символическим родителем, возлюбленной или другом в защищенном пространстве терапии, а попытавшись перейти эту хрупкую грань, врываясь в реальность клиента, я рискую не только не помочь, но и наоборот, разрушить ту хрупкую идентичность, которую клиент формировал на протяжении многих лет.

Его внутренний мир, переполненный плохими, разрушительными, мёртвыми объектами, и так содержит много следов Танатоса. И я вижу свою задачу в том, чтобы быть рядом, наблюдать, помогать своим присутствием – а не попытками привезти тачку собственных кирпичей и насыпать их у насквозь продуваемого внутреннего здания клиента.

Потому что я никогда не знаю, что правильно - чинить или разбирать до фундамента, а потом строить заново. А чтобы понять, нужно время.

С одной стороны, сам Зигмунд Фрейд нарушал придуманные им самим строгие правила аналитического сеттинга – лечил бесплатно человека-Волка, провожал на бал клиентку. Но у нас есть друзья для дружбы, родные и любимые люди для отношений близких отношений. Не стоит переводить клиентов в этот разряд.

И когда он рассказывает о «злых бывших»  - терапевтах, родителях, друзьях, работодателях - важно отнестись к этому эмпатично, с сопереживанием, сочувствием, вниманием – но как к части его нарратива, его истории, его внутреннего мира. И не пытаться конкурировать, быть лучше, спасать. Достаточно просто БЫТЬ РЯДОМ.

4. При работе с «опытными клиентами», у которых до меня было 2-3-5-7 терапевтов, я начинаю задумываться о том, что, возможно, клиент склонен «сбегать», когда терапия стала для него слишком: слишком глубокой, слишком интимной, слишком болезненной.

Возможно. И стараюсь все время сверяться с его состоянием. Хотя некоторые клиенты, имеющие две одновременные мощные тенденции – желание близости и страх близости – сбегают из всех отношений. Моя задача - предупредить: именно тогда, когда захочется сбежать, начнется настоящая терапия.

Все по-взрослому. Честно. Открыто. Возможно, больно. Но это – шанс понять себя и изменить привычный стереотип, в котором клиент находится уже много лет.

5. Я также задумываюсь о том, что, возможно, предыдущий терапевт был «недостаточным» или «избыточным» для данного клиента: недостаточно невнимательным, нечувствительным, сверхзаботливым, гиперопекающим, мега-контролирующим.

Возможно, он и правда делал иногда что-то не совсем профессиональное. Но все это – некоторые допущения. Потому что для меня важнее – что клиент смог взять от того, кто был до меня. Если я позволю все обесценить – тогда сразу девальвируются все те изменения, которые случились в терапии благодаря бывшему.

Поэтому я поддерживаю не расщепление или, хуже того, убийство (все, что было до Вас – это ерунда. Да и ничего толком не было), а здоровую амбивалентность: было и хорошее, и плохое. Вопрос – что остается? Что помогает? На что можно опираться?

Я понимаю – кто-то из моих клиентов тоже когда-нибудь будет ходить к другому терапевту. Закончится часть нашей общей истории, и у него начнется новая. Возможно, они будут что-то говорить обо мне, а возможно - нет.

Поэтому таким важным мне кажется завершение отношений. Даже если клиент в обиде, разочаровании или злости – это может быть хорошей точкой, чтобы остановиться. Чтобы поблагодарить друг друга за важное. Чтобы увидеть друг в друге людей. И чтобы расстаться.

Я желаю всем им счастливого пути. Легкости. Новых встреч и открытий.

И хороших терапевтов – потому что теперь я буду бывшей.

Я всего лишь хочу быть частью того, на что клиент сможет опираться в трудные моменты жизни. И если это произошло – я выполнила свою задачу.

Я иногда скучаю по бывшим клиентам. Я вспоминаю о них с теплом и благодарностью – они многому меня научили.

И я верю, что, расставаясь со мной, они получают опыт того, как можно что-то оставить в прошлом.

Человека.

Недопонимание,

Ошибки.

Боль.

Любовь.

Разочарование.

Оставить терапевта – чтобы двинуться вперед.

К надежде.

К мечте.

К новым отношениям.

К новому себе.

И это прекрасно.

Источник

Метки: Психотерапия, Случаи из практики психотерапии,

• Поделиться
• Поделиться
• ОК
• Твитнуть
• Pocket