Зависимые отношения-3: варианты развития терапии
Первые две части материала: Зависимые отношения: расщепление и Зависимые отношения-2: садо-мазо
Варианты развития терапии
Мне пришлось суперизировать много подобных случаев, поэтому сейчас есть возможность проследить несколько вариантов развития терапевтических отношений на «живых примерах».Я рассмотрю, как расщепление терапевта участвует в формировании терапевтических отношений, превращая его в «спасателя» клиента, вновь терпящего поражение в отстаивании своей автономии, в попытках «заслужить» любовь и уважение клиента, а самое главное – свое собственное к самому себе.
Женщина озвучивает свои ожидания, что терапевт поможет, защитит, научит, потому что он добрый и сильный. Понятно, что таким образом клиентка обращается к сильной и доброй части терапевта.
Терапевт (реальный) некоторое время ее поддерживает: утешает, дает советы. Через несколько сессий становится ясно, что эта стратегия ни к чему не приводит: советы не выполняются, положение не облегчается, клиентка чувствует себя виноватой уже перед терапевтом, которому она «плохо помогает», терапевт в ответ тоже чувствует вину (он не помог), скоро «терапия» заканчивается, клиентка уходит.
Ей удалось расщепить терапевта во-первых на сильного и слабого – терапевт старался соответствовать ожиданиям клиентки, «слабость» ему «не разрешалась», во-вторых на доброго и злого – агрессия так же оказалась «под запретом».
Добрый и сильный терапевт с одной стороны, воплощает мечту об идеальном родителе младенчества, который давно потерян, но о котором клиентка продолжает мечтать. А с другой стороны он же является сейчас фрустратором, поскольку «заставляет» ее переживать вину за свое «плохое поведение»: отсутствие изменений в ее жизни и невыполнение указаний и заданий терапевта, а заодно и просто за себя саму, такую, какая есть.

Парадоксальным образом «добрый» терапевт становится источником новых страданий и недовольства, о которых невозможно сказать: клиентка же видит, что терапевт делает все, чтобы ей помочь, хорошо к ней относится, а она опять чувствует себя «плохой». Все как в жизни.
Чем более «добр» терапевт, тем больше вины накопит клиентка, тем сложнее сказать о своем недовольстве и тем быстрее закончит терапию, утвердившись, что «с ней что-то не так», «ей нельзя помочь», «ее все равно не понимают». «Хорошее отношение» оказывается таким же невыносимым как и «плохое».
В одном случае терапевт остается виноватым (он «плохой», не помог), в другом – обиженным или злым (клиент «дурак» и ничего не понял). В обоих вариантах терапевт – «жертва» либо своей беспомощности, либо «глупости» клиента.
Кстати, в паре с таким клиентом терапевт к нему может развить и приличную агрессию, причем открытую, чем окончательно собьет того с толку и напугает или обидит. Понятно, что терапевт реагирует из своего расщепления, из полюса «жертвы» или «тирана».
Невозможность терапевта переживать амбивалентные чувства к клиенту, который вызывает и жалость и возмущение, приводит к взаимной беспомощности. Клиент хочет «хороших отношений», но они для него невыносимы из-за чувства вины, а плохие у него и так уже есть, в результате – очередной разрыв, новое разочарование и подтверждение своей катастрофической картины мира.
2. Сюжет в жизни клиентки примерно такой же. Однако с первой же сессии «жертва» таким образом предъявляет свои жалобы, что у терапевта, изначально настроенного очень сочувственно, возникает желание «добавить» ей: клиентка сразу нарушает границы терапии, жалуется на отсутствие денег, каждый раз разворачивает ситуацию так, что в ней просто невозможно найти какой-либо выход.
По сути, она ведет себя как «тиран» в отношении терапевта. Это пассивно-агрессивное поведение, позиция «тирана», недоступная ей в отношениях с партнером. Агрессия может проявляться к третьему лицу и в пассивно-агрессивной форме, позволяющей ей оставаться «верной» своему опыту, который запрещает агрессию в контакте.
Довольно быстро терапевт начинает испытывать желание защититься и высказывает свое раздражение. Это неожиданно «улучшает» поведение клиентки: она перестает нарушать границы терапии и переходит к рассказу о своей несчастной жизни.
И так происходит каждый раз: стоит ее поддержать и она начинает «плохо себя вести», но стоит проявить к ней агрессию – она успокаивается. Правда ни в одном случае не происходит никаких изменений ни в ее жизни, ни в терапии и работа продолжается «вхолостую».
При этом клиентка просто провоцирует «плохое отношение», «тирана» в терапевте! Если терапевт расщепляется и занимает «тираническую» позицию, то отношения могут затянуться, воспроизводя обычное для клиентки садо-мазо со «злым и сильным родителем».
В конце концов терапевт не выдержит и «проколется» — отреагирует избыточно агрессивно для клиентки, она испугается (терапевт уж очень станет похож на ее партнера в жизни), обидится и уйдет.
Все то недовольство, которое терапевт накопил в процессе работы и не смог открыто разместить в терапевтических отношениях (в силу собственных запретов и ограничений), он отреагировал на клиента, воспользовавшись очередным «неудобством» клиента. И просто избавился от него как от «неудобного».
Если терапевт сам пугается, оказаться «плохим», «не помочь», то есть виноватым или пристыженным – смотря какой смысл он сам вложил в недовольство клиента, то есть оказывается «жертвой» в отношениях с недовольным клиентом, оставляя ему роль «тирана», невозможную для того в отношениях с его жизненным партнером, и поддается на его требования, то терапия заканчивается гораздо быстрее – такой терапевт просто неинтересен, отношения с ним «ничего не повторяют».
Клиент сбрасывает на терапевта избыток накопившейся в жизни агрессии и уходит. В этом случае «хорошие отношения» для клиентки скорее «не интересны», чем невыносимы, а «плохие» и так есть, но финал остается прежним: разрыв и неудовлетворенность.
Печально то, что если мы имеем дело с садо-мазо отношениями, то часто самым большим нашим успехом может быть доведение до осознавания клиента происходящего в его жизни и «открытие ему слива чувств» для облегчения напряжения.
«Жертва» приходит на терапию не выздоравливать и менять что-то в своей жизни, а просто передохнуть. Попытки терапевта не просто эмоционально реагировать сочувствием и поддержкой, а «лечить» клиента – интегрировать внутриличностное расщепление, работать на осознавание и принятие агрессии, на поиск способов предъявлять ее в контакте, прояснять и поддерживать свои границы, восстанавливать самоуважение и собственное право жить так, как хочется, совершать самостоятельные выборы, наталкиваются на глухое сопротивление или более-менее скрытую агрессию клиента.
Целостный терапевт «не интересен» зависимому клиенту, с ним невозможны отношения слияния, повторение конфликтов детства. Внутренний мир такого клиента устроен так, что в нем присутствуют отношения слияния именно с «плохим родителем» его детства (мучающим, но и защищающим), именно с ним у него прочные отношения, хотя вроде бы жалуется на то, что с ним «плохо обращаются» и просит защиты у «доброго» терапевта.
Такому клиенту необходимо что-то сделать не для прекращения слияния с «тираном» и обретения собственной автономии, а для его продолжения. Он приходит к терапевту не за «хорошим» слиянием, а скорее за ресурсом продолжить жить так же.
«Хорошее» в нашем понимании это такое, которое основано на любви и заботе, а для клиента, выросшего в атмосфере агрессии и унижения, «хорошее» означает знакомое и «обещающее» воспроизведение конфликта детства.
Важный нюанс, сбивающий с толку терапевта, связан с тем, что и клиент и терапевт вроде хотят для клиента одного и того же – хороших отношений. И терапевт пытается выстроить с клиентом такие отношения, так почему же клиент снова и снова ведет себя так, что их сохранение оказывается невозможным? И клиент раз за разом оказывается в «плохих отношениях»?
Дело в том, что клиент, который разрушает хорошее отношение к себе, действительно «борется» за достижение отношений любви, но для него такие отношения возможны только с одним единственным человеком на всей земле – с его партнером, «замещающим» в его внутреннем мире родителя, злого или доброго.
Именно этого «родителя» надо снова «завоевать» и вернуть в «доброе состояние». Если терапевт «хороший», то внутренний конфликт клиента не воспроизводится и в терапевтических отношениях нет энергии, а если терапевт «очень злой», то конфликт воспроизводится с невыносимой силой для клиента и он из него убегает.
Таким образом, человек не устанавливает с терапевтом отношений «хорошего слияния», соответственно и терапевтический альянс не может быть устойчивым. Единственный способ установить с таким клиентом стабильные отношения это воспроизвести с ним его привычный контакт.
А после этого постепенно трансформировать эти отношения в более поддерживающие и заботливые для клиента, восстанавливая его самоуважение и любовь к себе, которые могут быть основой принятия помощи себе как страдающему человеку. Это особенно трудная работа, большинство отношений, начинающихся с негативного переноса, долго не «живут».
Очень часто терапевты оказываются сильно фрустрированы, когда в ответ на свою заботу получают сначала вину клиента, а потом и его агрессию. Причем эта агрессия может быть вполне выраженной. Будучи отщепленной, она не проходит «социальной обработки», человек не обучается выражать ее в приемлемой форме, а будучи накопленной, она может оказаться взрывной силы.
3. В редких случаях к терапевту приходит «настоящий» «тиран», то есть тот из партнеров, у которого власть и сила в паре. Он тоже не собирается «лечиться», но не против избавиться от «излишней агрессии», которую он накопил. Он в бешенстве, что все так, как есть и он ничего не может изменить ни в людях, его окружающих, ни в обстоятельствах.
Первая попытка «тирана» — попытка «слиться» со своей проекцией силы на терапевта — он хочет заручиться его поддержкой против всего мира: «Мы два сильных замечательных человека и ты мне поможешь стать еще сильнее».
Такой «ход» клиента может вызвать у расщепленного терапевта растерянность и удивление: не понятно, с кем сливаться-то, кого жалеть и спасать. Через некоторое время терапевт выходит из первоначального ступора.
Дальше отношения развиваются в зависимости от расщепления терапевта, от того, какая его «часть» актуализируется в ответ на агрессивность клиента, помогающая избежать переживания собственной беспомощности (и в терапии, и в оживающих в контрпереносе собственных детско-родительских отношениях).
Терапевт – «тиран», использующий идентификацию с агрессором как защиту от собственной беспомощности перед собственным внутренним «тираном» — «родителем», сливается с агрессией клиента, и они вместе «нападают» на партнера клиента в жизни, то есть начинают «улучшать» «жертву».
Терапия развивается на основе слияния, вернее не развивается: происходит «слив» избыточной агрессии в терапевтические отношения, дальше наступает разочарование, что ничего не меняется и клиент уходит, обесценив терапевта («тиран» же все-таки!). Клиент некоторое время чувствует облегчение, его партнер в жизни тоже, давление и уровень агрессии в их паре на некоторое время снижается за счет оттока напряжения в терапевтические отношения.
Терапевт – «жертва», использующий покорность как защиту от агрессии извне и не способный иметь дело с собственной болью и отчаянием, сливается с партнером клиента, с «жертвой», конфронтирует с клиентом.
В этом случае «тиран» развивает интенсивную агрессию к такому терапевту, стремясь «сделать» из терапевта такую же «жертву» как и его партнер в жизни. Если терапевт пугается, то клиент – «тиран» «доводит свою работу» до конца – максимально уничтожает терапевта.
Если терапевт сразу не испугался, он оказывается способен использовать свою агрессию в целях защиты себя от клиента – «тирана». Для клиента это оказывается неожиданным и тревожным. Обычно за этим следуют новые попытки запугать терапевта. Терапевт и здесь может оказаться устойчивым, не испугается агрессии, шантажа.
Тогда «тиран» пытается «сдаться» более сильному под его защиту, но так, чтобы терапевт оценил и был ему благодарен за такой «жест доверия» и «признания». И это следующая терапевтическая ситуация, где дальнейшее зависит от целостности терапевта – соблазнит его «тиран» своим «подчинением» или не соблазнит.
«Спасатель» – терапевт ждет момента, когда снова «все будет хорошо» и «по-доброму», и, «устояв» перед агрессией, может соблазниться на любовь. В этом случае терапевт принимает предлагаемую роль покровителя, и дальше его ждет месть за предыдущий «ущерб» и «унижения» «тирана». На чем терапия и закончится, все предыдущие усилия и успехи пропадут зря.
Самое главное «терапевтическое воздействие» в работе с зависимым человеком – это контакт клиента с целостным терапевтом, способным испытывать и использовать весь спектр чувств. Такой контакт позволяет проживать и выражать чувства, которые в нем возникают, в пространстве терапевт – клиент.
При этом ни агрессия, ни отчаяние клиента не мешают терапевту оставаться в терапевтической позиции. Что это значит?
Самый простой ответ включает несколько аспектов. Переживания и действия клиента не разрушают самоуважение, самопринятие и способность терапевта заботиться о себе. Терапевт, сохраняя свою чувствительность во всем диапазоне переживаний от горя до гнева, отделяет свою жизнь от жизни клиента и ясно понимает, что он всего лишь «объект» для клиента, наделенный «знакомыми» клиенту чертами.
Терапевтические отношения с зависимым человеком не являются встречей двух отдельных личностей (как хочется и «должно быть» в идеале), способных различать сходства и отличия друг друга и сотрудничать в этих условиях.
Их отношения — это воспроизведение некой схемы из жизни клиента, и лично к терапевту эта схема имеет отношение ровно настолько, насколько сам терапевт вовлечется в привычное для клиента взаимодействие. «Ничего личного», просто работа. Допускаю, сколько недовольства такой «цинизм» может вызвать у «спасателей», надеющихся с помощью терапии и своей «миссии» в ней, сделать мир и людей лучше… Увы…
Если терапевт не расщепляется и сохраняет способность переживать весь диапазон чувств, клиенту никак не удастся вовлечь его в зависимые отношения, поскольку в этом случае для терапевта нет «запрещенных» переживаний, и он способен эмпатировать любому полюсу переживаний клиента и действовать в соответствии со своими переживаниями, раскрывающими смысл происходящего в терапевтических отношениях.
Кто бы перед ним не оказался, «жертва» ли, «тиран» ли, оставаясь целостным терапевт оказывается способен сказать «да» или «нет», где это необходимо, и выразить сочувствие клиенту как страдающему человеку.
Показателем успешного «терапевтического воздействия» может быть результат, то есть любое изменение, движение в ситуации клиента. В работе с зависимостями есть смысл инициировать именно движение в отношениях, дать партнерам возможность почувствовать его.
Для начала движения «драматической» паре надо «открыть слив», а «хронической» — его перекрыть, что сразу изменит степень напряжения и поведение внутри пары. Однако на практике, если работать с парой, выходит, что в силу глубокой расщепленности каждого из партнеров, эти воздействия не приводят к интеграции внутри каждого партнера и принципиальным изменениям в отношениях.
Вместо этого в парах начинается смена паттернов: «драматические» становятся «хроническими» и наоборот. Эффективное терапевтическое воздействие в работе с таким партнерами должно быть направлено на интеграцию каждого партнера внутри пары, работу с расщеплением каждого, например, как с полярностями, после чего работа с парой как с системой будет значительно эффективнее.
Расщепление каждого повторяется в расщеплении их как пары, где одна из внутренних отвергаемых «частей» приписывается партнеру. Необходимо учитывать, что и «жертва» и «тиран» находятся в слиянии с «плохими внутренними объектами», поэтому с ними так трудно установить и сохранить поддерживающие терапевтические отношения.
Самоотношение обоих партнеров так же определяется постоянным контактом с этим «плохим внутренним объектом». Любая терапевтическая работа, в том числе и по интеграции расщепления возможна в отношениях хотя бы «слабо позитивного» переноса, то есть терапевт должен быть для клиента «относительно хорошим объектом» (не столько ругающим и наказывающим, сколько прощающим и вселяющим надежду).
Стать таким объектом — первая задача терапевта в работе с «сильно нарушенными» партнерами. При этом приходится иметь дело с очень сильной тревогой и сопротивлением обоих. Если терапевту удается поддержать хотя бы одного из партнеров, для другого это означает угрозу стабильности их отношений, основанных на агрессии и подчинении. Я так же думаю, что с такими парами лучше работать двум ко-терапевтам.
Теоретически все это не выглядит невозможным. Практически же те, кто имел дело с подобной внутриличностной и межличностной динамикой знает, каких огромных усилий требует эта работа. Дополнительным осложнением является недоступность эмпатии каждому из партнеров, их не удается «поменять местами», то есть актуализировать в каждом противоположный полюс переживаний.
«Тиран» «не хочет» виниться и сочувствовать, а «жертва» — злиться и надеяться. Понятно, что если кто-то из двоих «рискнет» вырваться из них, то это будет более «сохранный», то есть целостный, партнер.
Такой садо-мазо паре, у которой нет запроса на изменение, то есть на оздоровление их отношений, снижения их конфликтности и опасности для жизни, терапевт нужен для организации «слива» напряжения из пары. Если «слив» открывается только для одного из партнеров, то есть у него повысятся возможности терпеть «все это», то именно он окажется в большей безопасности относительно крайних форм агрессии или аутоагрессии.
Этим «сливом» может быть сознательное действие терапевта: обеспечение некоторой безопасности там, где больше ничего невозможно и сделать. А может быть вполне контрпереносным проявлением, результатом расщепления терапевта и его слияния с клиентом.
На терапию обычно приходит «жертва», «тирану» терапия не нужна, он имеет возможность разряжать свое напряжение. Поэтому патологических «тиранов» мы в своем кабинете обычно не видим.
В итоге можно сказать, что имея дело с патологическими зависимыми отношениями в духе «садо-мазо», расщепленный терапевт чаще всего оказывается для пришедшего к нему клиента — «жертвы» «злым» или «добрым» «родителем», в зависимости от своего собственного незавершенного конфликта.
Характер терапевтических отношений будет определяться расщеплением терапевта и клиента, доступным полюсом переживаний у каждого из них и способностью каждого справляться со своим напряжением, не выходя из отношений друг с другом.
«Хорошим спасателем» (то есть «играющим по правилам» клиента, вступающим с ним в отношения слияния) для клиента становится терапевт, разделяющий его чувства, не важно, гнева или вины, вступающий с ним в союз против второго партнера. Терапевт, фрустрирующий клиента тем, что эмоционально присоединяется к его партнеру, становится для любого клиента «тираном».
Можно сказать, что терапевт – «спасатель» — это зависимый терапевт, а «тиран» — контрзависимый. Для первого, как и для клиента, важно восстановить отношения слияния, а для второго – не допустить их. У клиента – «патологической жертвы», то есть самоуничижающейся там, где «положено» возмущаться «плохим обращением», прочные отношения могут быть прежде всего с «тираническим» терапевтом. «Здоровый» терапевт такому клиенту не интересен.
4. Клиент – «жертва» сначала «топит» терапевта в своих жалобах и просьбах о помощи, терапевт старается помочь чем может (то советом, то утешением), довольно быстро истощается, явно показывая, что просто не знает, что дальше делать.
И в этот момент клиент начинает его сначала жалеть, а потом активно привлекать на свою сторону против «тирана» в духе «смотри, я прав, какой он плохой – и меня измучил, и тебя тоже». Надо сказать, что это редкий вариант развития отношений. Похоже, что в этом случае, когда терапевт «слабеет», клиент получает-таки доступ к своей сильной и «хорошей» части.
Сначала он использует эту часть для «реанимации» терапевта, идентифицируясь сам с родительской фигурой, доброй и мощной, а потом пытается обеспечить себе слияние с терапевтом «пусть мы не такие сильные, как он, но мы вместе и это нам поможет».
Терапевт испытывает душевный подъем от такой поддержки и «благодарно сливается» с клиентом против «тирана», то есть опять расщепляется. Дальше все это может повторяться, как обычно в зависимых отношениях. Клиенту, однако, удается сохранить «хорошие отношения» с «хорошим» терапевтом.
Хотя бы на короткий момент она получает доступ к своей активной и компетентной части. Терапевт, признав свою беспомощность помочь клиенту так, как он хочет, к сожалению, не смог воспользоваться этим переживанием как ресурсом, восстанавливающим реальность, вернее нереальность запроса клиента.
Вместо этого терапевт своим «согласием» и «благодарностью» спровоцировал клиента на восстановление своих надежд на поиск эффективных манипуляций внутри зависимых отношений.
5. Сначала клиент жалуется и просит как-то облегчить его положение. Затем он «проваливает» все попытки терапевта его «спасти» и более-менее открыто намекает терапевту, что тот «не помогает». В ответ терапевт скрывает свое бессилие (прежде всего от себя самого) и начинает усиливать свою активность в поиске «решения» для клиента.
Дальше события могут развиваться в зависимости от того, каким полюсом терапевт отреагирует на расщепляющее воздействие клиента – «жертвы», которая постепенно приобретает черты «тирана» в отношении терапевта.
В ответ на претензии клиента и собственное бессилие терапевт может отреагировать злостью. И тогда он передает клиенту мета-сообщение «сам дурак, ничего не понимаешь, не ценишь мою заботу». И клиент, вместо принципа реальности и бессилия возобновить действие принципа удовольствия, то есть «пусть мне будет хорошо просто так, по праву рождения» и «сделай так, как мне надо», получает агрессивное отреагирование терапевта…
«Нормальная жертва» в ответ пугается и быстро сворачивает свою агрессию, то есть утверждается в своем опыте, что ее инициатива и недовольства наказуемы. Отношения для клиента сначала качнулись в сторону смены ролей – он успел немного побыть «тираном», а потом качнулись назад – клиент опять «жертва», но «тиран» у него теперь терапевт.
Следующим «шагом» становится «выравнивание» отношений со стороны терапевта: терапевт видит воздействие своей агрессии на клиента – его страх, обиду, отстранение, сам пугается, винится, стыдится, он же «приличный человек», позлиться может, но как только его «злость» достигает цели – изменения в поведении партнера – он возвращается в свое обычное «доброе» состояние, и «сворачивает» свою агрессию, как только клиент «убрал претензии».
Отношения внешне возвращаются в прежнее состояние, но оба затаивают обиду и тревогу.
Если терапевт на свое бессилие реагирует виной, то претензии «более личностно сохранной «жертвы» (по сравнению с описанной во 2 части) «сворачиваются» еще быстрее за счет ее собственной вины в ответ на «страдания» терапевта (именно так клиент переживает «вину» терапевта), результат – как и в предыдущем варианте.
Отношения некоторое время продолжаются и часто заканчиваются «уходом по-английски» клиента, запутавшегося и растерянного, потерявшего надежду что-то прояснить с терапевтом. Ведь, чтобы что-то прояснить, надо это «что-то» прояснить… А ни клиент, ни терапевт не решаются открыто поговорить о происходящем между ними. Продолжение следует. Источник
Метки: Зависимость,
Читать по теме:
ТАЙНА попадания в зависимость
Метки: Зависимость, Личность, Зависимое расстройство личности,
Зависимое расстройство личности (ЗРЛ)
Метки: Алкоголизм, Наркомания, Зависимость, Созависимость, Эмоциональная зависимость, Зависимое расстройство личности,
9 черт характера зависимых людей
Метки: Зависимость, Эмоциональная зависимость,
Зависимые отношения: расщепление
Метки: Зависимость,
Эмоциональная зависимость – что это и как с этим бороться?
Метки: Зависимость, Эмоциональная зависимость,
Предписание «Не существуй»
Метки: Зависимость, Сценарии, Зависимое расстройство личности,
6 категорий принятого с детства саморазрушающего поведения
Метки: Зависимость, Развитие личности, Перфекционизм, Зависимое расстройство личности, Самооценка,
Стать СОБОЙ
Метки: Зависимость, Развитие личности, Личность,
Нарциссы и зависимости
Метки: Зависимость, Нарциссизм, Зависимое расстройство личности,
Я сам
Метки: Депрессия, Зависимость, Личность,
Ловушки жизни: зависимости и нарциссизм
Метки: Алкоголизм, Наркомания, Зависимость, Созависимость, Нарциссизм, Инфантильность, Эмоциональная зависимость,
Химическая зависимость: зачем нужен психолог
Метки: Зависимость,
Зависимые отношения-4
Метки: Зависимость,
Любовь и голод
Метки: Зависимость,
Зависимые отношения-2: садо-мазо
Метки: Зависимость,
Пары, в которой оба партнера — зависимые
Метки: Зависимость,
Как выбраться из любовной зависимости
Метки: Зависимость,
Трудности в работе с зависимыми
Метки: Зависимость,
Психология и лечение зависимостей
Метки: Зависимость,
Популярное на сайте
Интервью недели

Мне жаль детей, которых с рождения водят в развивающие центры
Мне жаль детей, которых с рождения водят в развивающие центры