Замороженная жизнь

От автора: В статье речь пойдет о клиентах, которых в клинической терминологии принято называть шизоидами. Я же буду писать о них, используя для этого метафору замороженности, как одну из форм психологической смерти.

Для описания и анализа таких клиентов обращаюсь к русской сказке "Морозко". 

Прекрасно осознаю, что любой текст предполагает множество интерпретаций, в данной статье предлагаю психологический анализ выше названной сказки, рассмотрев ее содержание как возможную семейную ситуацию, а ее героиню, как результат такого рода ситуации.

Делюсь своим опытом и размышлениями о работе с такого рода клиентами.

Тварь я дрожащая,

или право имею?

Ф.М. Достоевский

Маленький Человек появился на свет.

Очень важно, как примут его здесь. Его витальная потребность в принятии обращена к ближайшему окружению – в первую очередь, к родителям. Эти люди становятся для него витально значимыми и от того, насколько они готовы откликнуться и удовлетворить эту потребность Маленького Человека, во многом будет зависеть его будущая жизнь. Само существование витально значимых людей является основанием для появления его витальной идентичности и ощущения «Я есть».

- Имею ли я право быть собой? – вот как звучит потребность ребенка в принятии. И далеко не все родители могут в полной мере обеспечить удовлетворение этой потребности.

На мой взгляд, можно выделить 3 уровня принятия детей родителями. Обозначу их в виде метафоры:

• Ты не имеешь права быть.
  

• Ты имеешь право быть, если.
  

• Ты такой, какой ты есть, и это здорово!

Каждому уровню будет соответствовать определенный тип идентичности:

• Уровень витальной идентичности;

• Уровень социальной идентичности, или если-идентичности;

• Уровень индивидуальной идентичности.

Остановлюсь на них подробнее:

Ты не имеешь права быть

Уровень витальной идентичности. В данном случае озвученная выше потребность – Имею ли я право быть собой? – останавливается на уровне «Имею ли я право быть?». Здесь мы имеем дело сопасной для жизни средой, отвергающей право на существование Маленького Человека.

В жизни такая ситуация возникает в том случае, если ребенок является сиротой, либо даже живет при родном родителе, который является психологически слабым в этой системе, не имеет веса. Также можно представить такую ситуацию, когда у обоих родителей слабая витальная идентичность. Социально трусливые. Обычно они вооружают своих детей следующими посланиями-интроектами: «Не высовывайся», «Терпи и это вознаградится», и т.п.

Ты имеешь право быть, если

Уровень социальной идентичности, или если-идентичности. Мы примем тебя, если ты будешь таким, как мы хотим. Ты нам нужен для каких-то наших целей. Здесь мы имеем дело с неподдерживающей Я-идентичность оценивающей средой.

«Ты имеешь право быть» – таково отличие послания этого уровня от предыдущего. Это, безусловно, дает больше возможностей для Маленького Человека, чем в описанном выше уровне. Но при этом вводит целый ряд условий его существования. Если хорошо знать эти условия и приспособиться к ним, то можно как-то адаптироваться к среде, даже создать хорошую социальную идентичность и быть социально успешным.

Однако, хорошая социальная идентичность не перекрывает витальную. Ты имеешь право быть, но чтобы тебя принимали и любили, тебе нужно отказаться от себя. Примером здесь могут быть нарциссически организованные личности.

Нарциссы активно наращивают социальную идентичность. Но как бы не старался нарцисс, каких бы социальных высот он не достиг, его идентичность так и остается «если-идентичностью» – в нем глубоко живет безусловно недолюбленный ребенок, упорно и безуспешно пытающийся получить признание в надежде, что признание утолит его голод в принятии и любви.

Нарцисс не в состоянии опираться на себя, он всегда остается зависимым от мнения, оценки Другого, так как Другой определяет качество его само-чувствия, само-ощущения, само-бытия. Как метафорично выразился один из моих коллег: «Мясо наросло поверх хрупкого скелета». 

В ситуациях с потенциально возможным отвержением, обесцениванием у клиента с провальной витальной идентичностью возможна актуализация переживаний беспомощности, потери контроля над ситуацией вплоть до приступов паники. У всех моих клиентов с паническими атаками были проблемы с витальной идентичностью.

Описывая свое состояние в такие минуты, они говорят о том, что «земля уходит из под ног», «теряется опора», «как будто проваливаешься стремительно в глубокую бездну»,»Как будто спускаешься по лестнице в темноте и там нет ступеньки»…

Несколько слов об отличии клиентов с проблемной витальной идентичностью от нарциссов. Нарциссы заменяют принятие признанием, всячески гоняются за ним. А для клиентов с провальной витальной идентичностью жизненно важно выживание.

Если нарцисс верит, что нужно что-то делать, появляться, проявляться, и тебя заметят, оценят, полюбят, эти клиенты убеждены, что любое появление-проявление небезопасно для жизни. И там, и там другой необходим, но для нарцисса другого необходимо очаровать, чтобы заслужить его восхищение, для этого – не разгневать. Ведущим чувством в контакте здесь является страх и результатом его – психическое замораживание.

И если нарциссу стыдно быть собой, то шизоиду страшно быть собой. В итоге, если нарциссу встретиться с собой не позволяет стыд, то для клиента с проблемной витальной идентичностью таким чувством является страх.

Ты такой, какой ты есть, и это здорово!

Уровень индивидуальной идентичности. Редко встречающийся в нашем нарциссически организованном обществе тип идентичности. Представители данного типа идентичности способны к высокой степени само-принятия, само-поддержки, само-оценки.

Как известно, Эго-функции являются производными от отношений. Выше названные функции эго – самоподдержка, самопринятие, самооценка – являются результатом хорошей внешней поддержки, принятия, оценки.

И изначальное послание окружающей среды – Ты такой, какой ты есть, и это здорово! – трансформируется со временем в – Я такой, какой я есть, и это здорово!



Тип идентичности является производным от выделенных уровней привязанности и характеризует качество жизни человека и качество его контактов с Миром, Другими, самим собой.

В данной статье речь пойдет об уровне витальной идентичности. Этот уровень является базовым для формирования двух последующих, которые надстраиваются над ним. Фиксация человека на этом уровне приводит к серьезным психологическим проблемам. По сути, здесь мы имеем дело с вариантом психологической смерти в рамках жизни физической.

В качестве иллюстрации клиента с проблемной витальной идентичностью я буду использовать образ падчерицы из русской народной сказки «Морозко».

Содержание сказки хорошо передает качества среды, в которой росла дедова дочка – обесценивающая, отвергающая.

Все знают, как за мачехой жить: перевернешся - бита и недовернешься - бита. А родная дочь что ни сделает - за все гладят по головке: умница. 

Падчерица и скотину поила-кормила, дрова и воду в избу носила, печь топила, избу мела - еще до свету... Ничем старухе не угодишь - все не так, все худо. Ветер хоть пошумит, да затихнет, а старая баба расходится - не скоро уймется.

Мачеха в этой семейной системе является доминантным членом, ей принадлежит вся власть в этой системе, все ее желания – закон для остальных.

Вот мачеха и придумала падчерицу со свету сжить.

- Вези, вези ее, старик, - говорит мужу, - куда хочешь, чтобы мои глаза ее не видали! Вези ее в лес, на трескучий мороз.

Сказочное «со свету сжить» в реальности является метафорой и буквально означает следующее послание – «Ты не имеешь права быть!».

Родной же отец в этой системе является слабым, не имеющим никакой власти, и на него нет возможности опереться ребенку. Он хоть и является принимающей фигурой в сказке – родной отец – но не может дать ребенку функцию опоры, так как у него самого провальная витальная идентичность – он не имеет права на то, чтобы быть собой, заявлять о своих желаниях. Даже собачка в этой системе имеет больше прав.

- Тяф, тяф! Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину замуж не берут.

Старуха блины ей кидала и била ее, собачка - все свое...

 Подтверждение тому – его реакция на указания жены.

Старик затужил, заплакал, однако делать нечего, бабы не переспоришь. Запряг лошадь:

- Садись, мила дочь, в сани.

Повез бездомную в лес, свалил в сугроб под большую ель и уехал.

Оставшись одна в зимнем лесу, девушка встречается с еще одним персонажем сказки – Морозко. В содержании ее разговора с ним в полной мере проявляется ее абсолютная нечувствительность к себе, невозможность заявить о себе. Морозко как будто пытается обнаружить ту грань, за которой есть жизнь, но тщетно – она глубоко скрыта за толстым слоем льда.

Девушка сидит под елью, дрожит, озноб ее пробирает. Вдруг слышит - невдалеке Морозко по елкам потрескивает, с елки на елку поскакивает, пощелкивает. Очутился на той ели, под которой девица сидит, и сверху ее спрашивает:

- Тепло ли тебе, девица?

Она чуть дух переводит:

- Тепло, Морозушко, тепло, батюшка.

Морозко стал ниже спускаться, сильнее потрескивает, пощелкивает:

- Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?

Она чуть дух переводит:

- Тепло, Морозушко, тепло, батюшка.

Морозко еще ниже спустился, пуще затрещал, сильнее защелкал:

- Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная? Тепло ли тебе, лапушка?

Девица окостеневать стала, чуть-чуть языком шевелит:

- Ой, тепло, голубчик Морозушко!

В картине мира девушки глубоко сидит убеждение, что физическое выживание в этом мире возможно лишь путем отказа от своего Я, своих желаний, потребностей, чувств. "Ты не важна, ты должна быть удобной для других!".

Такое убеждение является результатом всей ее прежней жизни. И данная ситуация в очередной раз подтверждает, укрепляет ее в правильности этого убеждения. Более того, она не только физически выживает благодаря своей стратегии, но и оказывается щедро вознаграждена.

Поехал старик в лес, доезжает до того места, где под большою елью сидит его дочь, веселая, румяная, в собольей шубе, вся в золоте-серебре, а около - короб с богатыми подарками.

Совершенно иное поведение демонстрирует старухина дочка. Ее реакции на ситуацию адекватны этой ситуации. Она являет собой пример аутентичного человека, адекватного как внешней реальности, так и внутренней.

Старухина дочь сидит, зубами стучит. А Морозко по лесу потрескивает, с елки на елку поскакивает, пощелкивает, на старухину дочь поглядывает:

- Тепло ли тебе, девица?

А она ему:

- Ой, студено! Не скрипи, не трещи, Морозко...

Морозко стал ниже спускаться, пуще потрескивать, пощелкивать:

- Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?

- Ой, руки, ноги отмерзли! Уйди, Морозко...

Еще ниже спустился Морозко, сильнее приударил, затрещал, защелкал:

- Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?

- Ой, совсем застудил! Сгинь, пропади, проклятый Морозко!

Она честна с собой и с Морозко, в отличие от предыдущей девушки, но парадоксальным образом ее правдивость срабатывает против нее. 

Оказывается, что быть аутентичной социально невыгодно и даже опасно. Здесь, на этом примере, очень ярко прослеживаются социальные мотивы сказок. Сказка выполняет социальный заказ, и в большинстве сказок прослеживаются яркие анти-индивидуальные послания.

Социальное послание сказок в том, что общественное намного важнее, чем индивидуальное. Так система заботится о себе, воссоздавая послушных, удобных для себя членов.

Рассердился Морозко да так хватил, что старухина дочь окостенела.

В образе Морозко персонифицируется социальное послание и страхи за непослушание. Чтобы быть принятым в обществе, необходимо отказаться от себя.

Психологический портрет клиента с проблемной витальной идентичностью:

• нечувствительность к себе;

• сверхтерпимость, доходящая до уровня мазохизма;
  

• социальная робость;
  

• доброта, доходящая до степени святости;
  

• невозможность заботиться о себе, часто замещаемая заботой о другом;
  

• неспособность заявить о своем мнении;
  

• ожидание от других, что они заметят его непритязательность и оценят по достоинству.
  

Ведущей чертой таких клиентов является повышенная значимость Другого, доходящая до отказа от собственного Я в пользу Другого, в основе которой лежит страх перед другим.

Вернемся к нашей сказке. Конец этой сказки, как впрочем и большинства других, – это всего лишь конец Сказки, но не конец жизни.

Мы оставляем нашу героиню в момент ее вознаграждения за ее терпимость и жертвенность.

Старикову дочь в злате, в серебре везут…

Но если не ставить здесь точку и задаться прогнозом относительно ее дальнейшей жизни, то вряд ли он будет позитивным. Как она сможет распоряжаться тем богатством, что таким неожиданным образом буквально свалилось на нее? Ведь героиня не только не изменилась в результате этого сказочного события, но и еще больше утвердилась в своей картине мира, где ее Я и его проявлениям нет места.

ТЕРАПИЯ

В моей практике описываемые клиенты чаще всего обращались с проблемой со-зависимости в отношениях и с приступами паники.

В обоих случаях речь идет о неспособности к самоподдержке, отсутствии ощущения опоры под ногами. Переживания человека в ситуации панической атаки я описал выше, они очень красноречивы. В жизни такие клиенты пытаются компенсировать отсутствие базового принятия и отсутствие поддержки стремлением контролировать мир.

В случае созависимости такая опора-поддержка ищется в другом. Вот почему несмотря на всю сложность, а иногда и трагизм отношений, для созависимого невозможно уйти от Другого.

Терапия клиентов с провальной витальной идентичностью должна стать проектом по восстановлению его витальной идентичности.

Для этого, на мой взгляд, необходимы два условия:

• Работа с клиентом на экзистенциальном, или мета-уровне терапии;
  

• Работа терапевта своей личностью.
  

Здесь, как ни в каком другом случае, техники, приемы, методики не помогают. Для возможных изменений клиента, терапевт должен быть сам с хорошей витальной идентичностью для того чтобы «заразить» клиента жизнью. Неважно, каким методом владеет тот или иной специалист, важным и целительным началом является его витальная свобода, свобода от системы если-условий.

Красиво сказал об этом Георгий Платонов: «Терапевт входит в витально значимое окружение клиента, и в этой близости воспроизводится ситуация формирования, или, лучше сказать, переформирования системы если-условий. В этот момент все образование, социальный статус и достижения консультанта не играют роли. Важны только его витальная свобода и мастерство поддержания глубины контакта. И зачастую неважно, как это происходит, говорятся какие-либо слова или нет. Важно одно – в этом контакте клиент обретает безусловное право быть, безусловное право на любовь и уважение». (Основания.Российский гештальт. / Под ред. Н. Б. Долгополова)

Итогом такой терапии является переживание клиентом права быть.

Основу для такого переживания обеспечивает появление ряда способностей: способность к самоподдержке, самооценке, самопринятию. Способность ощущать себя достойным любви и уважения даже в тяжелых ситуациях.

Появление такого рода переживаний и способностей возможно лишь через восстановление ощущения опоры.

Где искать эту опору?

В позиции ребенка ее нет. Можно бесконечно долго работать с внутренним ребенком клиента, проживать обиды, страхи, разочарования, но если в детстве не было переживаний любимого, счастливого ребенка, то там вы не найдете на что опереться. Опору нужно искать лишь в реальности, в своей взрослой части Я. Но такие клиенты предпочитают реальности иллюзии, а их взрослая часть не сформирована.

В родительском образе также нет опоры. Опереться на родительскую фигуру, если она сама неустойчива, не обладает витальной идентичностью, невозможно. Это как малая досочка на болоте: станешь – провалишься. Опираться можно только на устойчивые фигуры.

Такой фигурой для клиента вначале должен стать терапевт.

Одна из самых больших сложностей здесь в том, что клиент, ища такую опору, страстно мечтает о безусловном принятии и безусловной любви. Терапия же - это ситуация условности, здесь есть определенные правила, ответственность, оплата.

Да и терапевт, несмотря на способности к принятию и безоценочности, не является родителем для клиента, и, следовательно, не может любить его безусловно, как может любить родитель своего ребенка.

В этой точке у клиента возникают сильные чувства (злость, обида, разочарование, негодование, ярость), из-за которых он может не удержаться в терапевтических отношениях. И для терапевта этот момент в терапии является непростым и является вызовом для проверки его личной и профессиональной устойчивости.

Способность терапевта сопровождать клиента в переживании таких чувств создают возможность для клиента пережить и прожить такие чувства, столкнуться с разочарованием и в итоге встретиться с реальностью (себя, терапевта, жизни) – поворотный момент в терапии. Это неизбежный результат процесса взросления клиента.

В последующем в процессе терапии важно искать другие сильные фигуры в роду клиента. Это могут быть дедушка, бабушка, дядя, тетя, иногда не родной, но значимый в жизни клиента Другой. Это те люди, которых клиент уважает, которыми восхищается, гордится. Именно они могут стать строительным материалом для формирования его витальной идентичности.

Метки: Эмоциональная зависимость,

• Поделиться
• Поделиться
• ОК
• Твитнуть
• Pocket